Супруги Голубевы жили вдвоем на втором этаже старинного дома почти в центре Киева. Пенсий, конечно, не хватало, и если бы не помощь детей… Но в общем-то жизнь была сносной… пока квартиру над ними не приобрел нувориш.
Месяца три у него шел ремонт. Наверху что-то с грохотом падало, с потолка сыпался мел, между плитами, словно морщинки на лбу старика, прорезались трещины. Александр Никанорович несколько раз ходил выяснять отношения, но заставал только строителей. Наконец, появился новый хозяин. Пришел, осмотрел повреждения и, не торгуясь, выложил триста гривень.
— Это вам на ремонт. Вообще-то эти трещины можно и пальцем замазать. Но в знак будущих добрососедских отношений…
Повернулся и ушел.
Однако добрососедские отношения он понимал как-то странно. Через неделю после визита нового соседа с потолка у Голубевых потекла вода. Ну, не совсем чтоб потекла, но на свежеотремонтированном потолке появились огромные разводы. Александр Никанорович снова побежал наверх. Оказалось, работавшие накануне сантехники что-то не доделали, прибывшие им на смену обойщики этого не знали, открутили вентили и ушли обедать… В результате у Голубевых отмокли обои, отсырели книги и в квартире долго потом пахло сырой штукатуркой. Однако, не желая показаться вымогателями, никуда жаловаться они не стали, а просто сами сделали ремонт. И горько пожалели об этом. Только лишь расставили по местам мебель, как с потолка опять потекло. Жена вновь занялась спасением еще не просохших после предыдущего потопа книг, Александр Никанорович побежал к соседу…
— Я не виноват, это трубу прорвало, — спокойно сказал нувориш. — И вы зря надеетесь, что я каждый раз буду отстегивать вам по триста гривень. За кого вы меня держите? Я вам не лох какой-нибудь! Не хотите добрососедских отношений — не будет никаких. Так что иди, старик, и чтобы ноги твоей в моем доме больше не было!
Опешивший от такого приема Александр Никанорович не нашел, что возразить, а через секунду возражать было уже некому: красивая бронированная дверь с лязгом закрылась.
На всякий случай Голубевы вызвали сотрудницу ЖЭКа. Она им посочувствовала, помогла оформить акт, потом еще раз посочувствовала:
— Квартира у вашего соседа приватизированная, он меня даже на порог, если захочет, не пустит, и милиция не поможет. Хотите — подавайте в суд.
Судиться Голубевы не хотели.
И после третьего потопа не хотели, и после четвертого. Правда, каждый раз Лариску из ЖЭКа вызывали и составляли очередной акт...
Лишь после пятого по счету наводнения они решили-таки писать исковое заявление, но … оказалось, что залил их не нувориш, а соседка с четвертого этажа. Она и нуворишу хоромы испортила, и даже пустующая квартира на первом этаже пострадала. Через пару дней виновница, промышлявшая мелким бизнесом, зашла к Голубевым поговорить о компенсации и сразу пожаловалась на свою горькую судьбу:
— Я этому козлу с третьего этажа сразу предложила пять тысяч «баксов», только чтобы не вонял. А он, представляете, отказался! Я, говорит, с тебя через суд в десять раз больше стребую. Ну, я тогда подружке Лариске из ЖЭКа, которая вам акты составляла, позвонила, попросила не приходить к нему ни под каким предлогом. Так он, стервец, в общество защиты прав потребителей обратился. Оттуда позвонили, пригрозили, и пришлось Лариске прийти. Как она меня ни выгораживала, а сумма убытков получилась ого-го… Ой, вы не представляете, какая у него красота была до того, как мой Женька оставил кран открытым и ушел на тренировку… Что теперь будет — не знаю. Если и в самом деле на сто тысяч меня засудят, мне с ним ни за что не расплатиться…
Ксюха заплакала, Екатерина Николаевна начала ее утешать — и сама расплакалась: соседка сына воспитывает одна, личной жизни из-за этого треклятого бизнеса никакой, а тут еще такие неприятности…
Алесандр Никанорович минут пять смотрел на плачущих женщин, потом встал, подтянул брюки, приосанился, словно не на кухне стоял, а на плацу, перед своим батальоном.
— Хватит реветь, бабы! Будем готовить контроперацию. Думаю, мы можем ударить с тылу.
— С какого еще тылу? Через задницу, что ли? — сквозь слезы пошутила Екатерина Николаевна. За многие годы жизни с военным она привыкла к грубоватому армейскому юмору и сама иногда шутила очень даже рискованно, несмотря на свое высшее образование.
— Это у женщин главный тыл —… продолжил было Александр Никанорович, но, посмотрев на зареванную Ксюху, осекся. — Завтра я пойду в разведку. Сколько у нас актов накопилось? Четыре? Будем считать их резервом главнокомандующего. В ближайшее время резерв вступит в бой!..
На следующий день Голубев зашел в городской совет ветеранов, а затем в юридическую консультацию. Еще через два дня эксперты уже оценивали нанесенный Голубевым четырьмя потопами ущерб. Некоторые книги, доставшиеся Екатерине Николаевне еще от прадеда, оказались раритетами, а старинный столик на гнутых ножках — антикварным. Смету стоимости ремонтных работ и материалов сделали под руководством все той же Лариски из ЖЭКа. Потом пришел черед оценить моральный ущерб. Этим, по запросу адвоката, занялись спецы из Института психологии. Сумма ущерба вышла приличная, 75 тысяч гривень.
Нувориш, узнав от болтливой Ксюхи о готовящейся контроперации, несказанно удивился и прислал на переговоры своего адвоката. Посовещавшись с адвокатом Голубевых, тот предложил пойти на мировую: старикам делают ремонт и компенсируют все затраты на проведение экспертиз, соседка отдает нуворишу обещанные пять тысяч.
— Какое решение примет суд, еще неизвестно, — убеждал Голубевых адвокат нувориша. — А тут вам — и ремонт, и компенсация. Но самое главное, у вас у всех сохранятся добрососедские отношения!
— Ну, об этом мы уже слышали... — хмурился Александр Никанорович. Но после того как нувориш пришел с цветами, тортом и бутылкой дорогого коньяку — знакомиться, значит, — и к тому же выяснилось, что срочную он проходил в том же полку, где когда-то служил Голубев, взаимопонимание стало почти полным.
С тех пор прошло два года. Потопов больше не было. И, как надеются обитатели всех трех квартир, в ближайшие сто лет не будет...
- 649 просмотров
